ТАРО «в лицах». Аркан №17 ЗВЕЗДА.
- Творчество •Комплексы
- Харизма •Гордыня
- Лицедейство • Неспособность раскрыть таланты
- Стать «звездой» •«Серая мышка»
Чем выше человек поднимается по арканам, тем серьёзнее энергии проявления кодов. Творчество произошло от «творить», создавать. И это уже сотворчество с Богом, будучи «по образу и подобию», мы являемся партнёрами Творца. И это не метафора, мы создаём свои, маленькие вселенные в нашем ближайшем окружении. Если же мы проявляем активную позицию и реализуем творческую энергию по максимуму – мы можем «взлететь» настолько высоко, что становимся светом и ориентиром для других. Звезда, она сияет для всех, каждый может любоваться её красотой. В этом и заключается один из смыслов данного аркана.
Главное поверить в себя, что ты уникален и неповторим, а поверив, заниматься тем, к чему лежит душа, что близко и радостно. Очень напоминает энергии 14 кода. Если там важна самореализация, то здесь есть реальный шанс стать «звездой». Это, однозначно, яркая личность, даже на бытовом уровне.
Понятна суть земного пребывания
Но всё ж немного защемит в груди
Заботы груз дневного проживания
Качнёт баланс эмоций по пути
Ты не свободен здесь от своих близких
И связан с миром множеством оков
Что придают тебе устойчивость по жизни
Вплетая сердце в матрицу "долгов"
И всё же Ясна суть земного проживания
Пускай немного пощемит в груди
От прелести чудесного мечтания
Что выход из "тоннеля" впереди
«Звезда»
… Сколько Вольфганг себя помнил, он всё время хотел стать актером. Завораживающее таинство происходящего на сцене, запах кулис, шум публики – всё это манило неимоверно. Со своим другом Генри они участвовали в домашних представлениях, которые были модны во времена Викторианской эпохи и не пропускали ни одной постановки местного театра. Со временем, пути их разошлись, и они потеряли друг друга из поля зрения. Мечта Вольфганга сбылась, и он служил в провинциальном театре северной Англии. Звёзд с неба не хватал, но и аутсайдером не числился, место в основном составе у него было твёрдое.
Как-то, случайно, на улице, повстречал Генри, который, став так же актёром, сидел без работы, его родной театр сгорел дотла пару месяцев назад в соседнем графстве. Движимый благородным порывом, Вольфганг похлопотал перед своим руководством, и Генри сначала устроили прослушивание, а затем взяли в театр. Однако, это был уже не тот юный мальчик, которого Вольфганг знал ранее. Генри добился значительных успехов в своей профессии. Замечательная пластика, способность перевоплощаться, обаяние и талант рассказчика выдавали в нём большого мастера своего дела.
Он стал быстро узнаваем и любим публикой, уже одного его появления на сцене было достаточно, чтобы зал начинал неистово аплодировать. Сборы театра поползли вверх, что не осталось незамеченным руководством, и Генри стали предлагаться главные роли. Вольфганг остро переживал происходящее и счел это, своего рода "предательством". Он чувствовал превосходство товарища, и никак не мог примириться с этим. Чувство обиды и зависти переполняли его, он считал, что Генри должен быть "по гроб жизни" обязан ему, и посему, тому следовало не высовываться и находиться в тени, своего менее талантливого товарища. Сам Генри, очень тепло и с благодарностью относился к своему спасителю, не замечая в последнем никакой перемены.
Однажды, накануне премьеры, Вольфганг очень рано пришел в театр. Обходя построенные к спектаклю декорации, заметил подпиленную ступеньку лестницы, которая поднималась на приличную высоту. Заметил случайно, просто наткнулся на кучку свежих опилок под лестницей, поднял голову и, всё понял. Мир театра довольно специфичен, быстрый взлёт коллег не приветствуется собратьями по цеху. Кто-то из них захотел более решительно остановить карьеру "чужака". В финале пьесы, Генри должен был подниматься по лестнице до верхней площадки к установленному там эшафоту. Падение с такой высоты грозило серьёзными увечьями.
Вольфганг встал перед выбором: рассказать Генри о западне, или промолчать. Всё утро, до начала спектакля, он так и смог сделать выбор. Затем, уязвлённое самолюбие победило, он "убедил" себя, что, Генри сам во всем виноват. И, раз не умеет быть "благодарным", пусть расплачивается за это. Спектакль начался, каждое появление на сцене своего любимца публика приветствовала, чем вызывала в душе Вольфганга растущее раздражение, он уже с нетерпением ожидал финала, и всей душою желал, чтобы «Божье наказание», как он это называл, непременно свершилось.
Заиграли фанфары, отмечая начало последнего акта, низвергнутый король, которого так убедительно играл Генри, стал медленно подниматься к эшафоту, произнося монолог, в котором он прощает своих убийц. Реальность и вымысел происходящего так тесно переплелись, что Вольфганг перестал улавливать между ними разницу. С замиранием сердца, и неким мистическим трепетом, он следил за восхождением короля «на Голгофу». Когда же услышал треск ломающегося дерева и звук падающего тела, вместо облегчения почувствовал щемящую тоску и осознание свершенного злодеяния….