В последнее время у меня открываются все новые программы. И одна из них – доступ к Секретным фондам Хроник Акаши, где хранятся стенограммы важных исторических событий – от Годунова до Фиделя Кастро, от Александра Невского до Сталина. Хранитель Хроник приносит мне их ненадолго, и быстро уносит. Охватывает трепет, когда понимаешь, что ты, возможно, первый человек, который это читает… А если даже и не первый – все равно мороз по коже от приобщения к Тайнам Истории…

Спецхран Хроник Акаши. Стенограмма. Маяковский. За 2 часа до смерти.

Ченнелинг. Прочла Лигита.

Присутствуют: Владимир Маяковский, поэт. Вероника Полонская, актриса.

Маяковский: Вика, ну сколько можно? Бросай уже наконец своего Яншина и переезжай ко мне!

Полонская: А как же Лиля?

Маяковский: Лиля сейчас в Париже, у сестры гостит. Да и не в этом дело. Она в моем сердце, но она всегда любила только Осю. А во мне любила – свою победу. Она же меня отбила у своей сестры Эльзы, я же сначала в нее влюбился… И еще любила – мой талант, который открыла. В этой женщине есть уникальный дар – она ВИДИТ таланты и ОТКРЫВАЕТ их… Но мы никогда не будем вместе. Ты знаешь, что это такое – холод одиночества, Вика? Когда на твою выставку, подводящую итоги двадцатилетнего творчества, не приходит НИ ОДИН друг??

Полонская: Володя, мне пора на репетицию!

Маяковский: Останься, Вика! Хотя бы на два часа!

Полонская: Нет-нет, Володя, ты же знаешь, какие у нас в театре строгие порядки (быстро уходит)

Маяковский подходит к письменному столу, вынимает из него лист бумаги, исписанный карандашом, который там лежит уже больше недели. На бумаге заметны крупные буквы: «Товарищ Правительство!»

Там есть строчки:

«Как говорится, инцидент исперчен.

Любовная лодка разбилась о быт.

С тобой я в расчете, и не к чему перечень

Взаимных болей, бед и обид».

Маяковский исправляет слова: «С тобой я в расчете» на: «Я с жизнью в расчете». В фразе «Моя семья – это мама, сестры и Лиля Брик» - дописывает «И Вероника Витольдовна Полонская».

Да. Пусть о них позаботятся.

Маяковский достает из стола пистолет, заряженный одной пулей. Тихо говорит сам себе:

«Как я теперь понимаю Есенина! Зря я тогда написал это стихотворение про него. «В этой жизни умереть не трудно, сделать жизнь – значительно трудней». Трудно. Еще как трудно. Ну что, пора? Поиграю в Русскую Рулетку. Играл уже дважды. Испытаю судьбу в третий раз.

Выстрел.